Рай
"Внимание пассажиры поезд в Рай подают на первый путь, посадка будет осуществляется с первой платформы".
Толпа загудела, заворочалась. Всем хочется в рай, надо успеть влезть любой ценой, мест в раю мало на всех не хватит и тогда только в ад. А в аду плохо сыро с крыши течет, электричество часто отключают, супермаркет только в соседнем районе и с транспортом перебои. Нет только в рай, любой ценой.
"Внимание пассажиры продажа билетов заканчивается за минуту до отправления поезда. Просьба не создавать толчею возле кассы".
К кассам не пробиться. Надо, надо что-то придумать, а вот какая-то клуша раззявила рот. Девушка девушка пропустите вне очереди мы не местные у дедушки рахит очень надо уехать. Что, что, куда, куда, как вам не стыдно девушка, а вы тоже не местные, ну извините.
А вот свободное окошко. Кассир мне один билет в рай. Что не кассир, "ДИСПЕЧЕР!!!"? Товарищ "ДИСПЕЧЕР!!!", ну устройте, вы же можете, ну только один посадочный и один багажный, ну за двойную цену, хорошо тройную только быстрей отходит уже, спасибо.
"Внимание пассажиры поезд в Рай отправляется с первого пути, отъезжающих просим занять свои места".
Так билет есть. теперь только влезть.
Влезешь тут, близко не подойти. Работаем локтями активно, вот уже близко, еще немного - куда прешь, не видишь, люди садятся, какой сервант, какое наследство, от какой бабушки - идиоты.
Быстрее трогается, пошел уже, толпа вдогонку рванула, всем в рай хочется, ну вот ухватился, влез. Хух, отдышатся немного, в вагон не пролезть, придется здесь в тамбуре.
А этот с сервантом смотри за поручень ухватился влезть не может, а сервант не отпускает, уже и толпа отстала, и перрон кончился, по траве волочится упрямый какой, а нет, смотри, влез таки и сервант втащил, у ты какой.
Ну все, едем, обочины, пусто везде, наверно в рай все уехали, нет не все, вон ребенок, вероятно спешил кто-то и забыл, странный какой-то, в песочнице играет не спешит не куда, дурак наверное.
Бодяев Д.Ю.
О лестницах
Его число девять. Его спутник старый посох, избитый о ступени. Он никогда не снимает плащ, избегая долгих сборов. Фонарь его горит даже днем, иногда затмевая солнце в самый ясный день. Он всегда один, даже на базаре в шумной толпе. Седая борода бережет его от тупых пустобрехов и ворчливых дур. Он стар от рождения, но молод от смерти.
Его дорога лестница, его шаг ступень. Он стремится вверх, избегая путей ведущих вниз. Его утомляют горизонтали, радуют вертикали. И чем круче подем, тем яснее мысль и тверже поступь.
Никта расправила крылья, звезда Мазаль стремится в зенит. Саламандра лижет ладони, унося мусор дня. Белый младенец шепчет на ухо, пытаясь завести разговор.
Беседа будет не долгой, за углом новая лестница.
Бодяев Д.Ю.
Танец.
Татах, гулко треснула льдина, трещина, с сухим шелестом иногда потрескивая, ветвясь и крошась на кромках, побежала куда-то далеко наверно на тот берег. Он в испуге отдернул ногу. Но лед выглядел прочным, края трещины не расходились. Он снова поставил ногу на скользкую поверхность, лед держал.
Он нес ей цветы. Первый раз решившись на такой откровенный жест. Букет был не большой желтые цветы похожие на ромашки, но крупнее с большим количеством шелковистых лепестков и мохнатой серединой. Достать такое в это время года, в их ней деревне было не возможно, он увидел букет в окне поезда, добежал до станции, и выпросил их у двух дрессировщиков арендовавших целый вагон, чтобы перевезти льва.
Валенки в калошах не скользили, но идти приходилось осторожно, лед тяжело дышал, нервно подрагивал, вел себя как живой. Он боялся упасть и повредить букет, из-за чего был скован и неловок, несколько раз и в правду чуть не упал, и только каким-то чудом выделывая на льду немыслимые кульбиты и коленца, или нервно суча ногами, ему удавалось устоять на ногах.
На середине реки трещин стало заметно больше. В какой-то момент он понял, что стоит на небольшой метров пять в длину льдине, среди таких же разрозненных кусков льда. Дальше льдины становились еще меньше. Они постукивали, друг о дружку, толкались как люди на базаре. Заметно было какое-то упорядоченное движение, но иногда какая-то особо нетерпеливая льдина набегала на другую, задирала ее или задиралась сама, тогда льдины вздыбливались с треском переворачивались, крошась на более мелкие и недовольно покачиваясь суетливо плыли дальше.
Обхватив себя за бока, спеленав полами пальто свою грудь вместе с заветным букетом, он стал перепрыгивать с льдины на льдину. Удивительно, но чувства страха не было. Было, чувство натянутой струны, он даже почти ни чего не видел или не осознавал, только ноги послушно делали свое дело ловко как в спортивных тапочках и только на самой стремнине кусок льда, на который он ступил, вдруг булькнул, и ушел под воду, сердце екнуло, кровь прилила к голове… Но тут же забылось, и только после нескольких еще более ловких и мощных скачков, оказавшись на устойчивой поверхности, он оглянулся и только тут осознал, как страшно ему было в эти несколько мгновений, как ему повезло, что он перебрался через это крошево льда.
Предательская дрожь в ногах заставила упереться руками в колени, букет все-таки выскользнул на лед из-под полы пальто, но не рассыпался аккуратно лег у самых ног, словно зная, что его все равно сейчас подберут. Отдышавшись, он тяжело встал на колено осторожно подобрал цветы, не торопясь, положил их за пазуху. Еще раз, мельком взглянув на стремнину, побрел, не спеша к берегу.
Взобравшись на обрывистый берег, от куда открывался вид на всю реку на сколько хватало зрения, он смог увидеть, как уже вся река от берега до берега на всем своем протяжении пришла в движение, неподвижный без жизненный панцирь льда был безжалостно взломан и уничтожен новой набирающей силу жизнью.
Он вспомнил, как она мыла руки.
Назад дороги не было.
Бодяев Д. Ю.
Автор Бодяев Д. Ю.
Живу, город Краснодар.
Работаю, Кубанский госуниверситет, кафедра графики.
E-mail:bodu9@yandex.ru
